Биография Александр Пороховщиков

Александр Шалвович Пороховщиков был рожден 31 января 1939 года в Москве. Род Пороховщиковых покинул приметный след в русской истории. Прадед Александра Пороховщикова — Александр Александрович, аристократ, фабрикант, местоимостьт, обладатель и строитель “Славянского рынка”, уличник сооружения собора Христа Спасителя в качестве вкладчика и архитектора средств в его возведение. Дедушка — также Александр Александрович Пороховщиков — изобретатель первого в мире вездехода и танка, по окончании 1917 года — громадной авиаконструктор, управлял КБ.

В первой половине 40-ых годов двадцатого века арестован по стандартному обвинению в шпионаже и расстрелян. Спустя 15 лет полностью реабилитирован.

Практически сразу после ареста деда, в то время, когда Александру было два года, из семьи ушел отец – Шалва Барабадзе, подающий надежды врач. Отца мальчугану заменил отчим Михаил Дудин – армейский архитектор, что пришел в семью Пороховщиковых в самый нелегкий момент, за что Александр вдальнейшем был ему весьма благодарен. Из Москвы во второй половине 40-ых годов двадцатого века семья Пороховщиковых-Дудиных уехала в Магнитогорск, где отчима выяснили главным архитектором.

По требованию матери, Саша Пороховщиков стал Дудиным (фамилию деда Александр Шалвович забрал уже став взвысоким – он хотел, ни много, ни мало, вернуть этому хорошему имени прежнюю славу).

В семействе, где рос Саша Пороховщиков, происхождения и вопросы имущества ни при каких обстоятельствах не поднимались. Только анализировая фотографии из домашнего альбома, которых осталось краймного, он пробовал выспросить у мамы и бабки, кто на них изображен. И всегда ответ был или весьма приблизительный, или: «Подрастешь – определишь». рискованно было отдавать несмышленому мальчишке подробную данные о происхождении рода, о заслугах деда и прадеда. Так как они хорошо не забывали ту ночь, в то время, когда арестовали, а позднее и расстреляли деда…

Правду о собственных предках Александру Шалвовичу удалось определить лишь спустя много лет, в то время, когда показалась возможность получить доступ к архивным документам: «Мне удалось отыскать много нового и занятного о роде Пороховщиковых. Я нашёл позжеков отечественного рода в Париже, Англии, кроме того в Индонезии. Выясняется, по одной из родственных ветвей в числе моих пнечастов композитор Петр Ильич Чайковский, а по линии патриарха Алексия Симанского я родня отечественному патриарху Алексию Второму».

В юные годы Саша Пороховщиков мечтал быть путешественником. Рассматривал географическую карту и пытал бабку: что за линии? Она растолковала: это границы. «Какие конкретно смогут быть границы?» — думал мальчуган. А бабка, как словно бы слыша его мысли, сказала: «Запомни, Шурка, раз и насовсем: всю землю – твой! Никто у тебя не имеет возможности его отобрать: ни ЦК партии, ни ЧК.

Тебя смогут ликвидировать, воспретить пересекать границы, но это будет принуждение. Ну, а границы придумали люди. Я верю: человечество осознает, что границы не нужны, и каждый будет жить, где желает.

Но Создатель родил тебя рфнином». Об этом Пороховщиков не забывал ни при каких обстоятельствах – о России он говорит лишь с влюблённостью и высокомерностью: «Я осознаю: посильнее России в мире нет никого. Она на данный момент как слон, у которого захворала нога, и он на одно колено упал, а около сходу шавки затявкали. Мне больно, в то время, когда в отечественной профессии начинают вылизывать зарубежных артистов. Кроме того Алену Делону, в один раз приехавшему в Москву, стало не по себе: около него нервничали подобострастные госслужащие, а рядом сидел никем не подмечаемый Смоктуновский.

Русские артисты – самые великие!».

ребячество аристократа

В ребяческие годы Александр был предоставлен самому себе, и воспитанием его по большей части занималась улица. Вот какой эпизод из детства он припоминает: «В 8 лет со мной случился ужасный эпизод. Старшая шпана отправилась грабить гортеатр. А меня, мелюзгу, поставили на шухере.

А тут мороженое кругленькое продавалось, которое я легко обожал. Я приобрел эту мелкую штучку, стою на шухере, наслаждаюсь… И внезапно – свистки. Я приобретаю таковой удар, что теряю сознание.

Ну, в общем, проворонил я… А наутро пришли какие-то дяди, захватали меня и отвесерди на 13-й унередкок. А 13-й унередкок – это место такое, куда сливали со всего города мерзость. В том месте по насыпи шел поезд, останавливался и опрокидывал ковши.

А под насыпью труба, и, поскольку почва осела, в трубу уже никакая вода не попадала.

И вот один мне сообщил: «Полезешь в том направлении – жить будешь». Такое возмездие придумали, значит. Ну, я полез. Два метра пролез. Ўтрашный запах, мыши мёртвые.

Назад уже нельзя двинуться. Я от кошмара начал потеть и как словно бы разбухать. И сейчас я закричал: «Мать!». С той стороны детишки копошились, они услыхали и пригласили рабочих, каковые вблизи что-то ремонтировали. Они мальчугана опутали канатами, спустили к трубе, бросили мне петлю и выдернули меня, как пробку из бутылки.

Первые секунды я ослеп. Шок! А ухо левое у меня и без того не слышало, а тут и правое совсем заглохло…»

Из школы будущий «российский Брандо» приносил одни «двойки» и «тройки», чередующиеся с постоянными жалобами преподавателей на нехорошое поведение. Матери предлагалось спешно принять меры, но все попытки «выровнять» ребенка по совдеповским меркам неизменно оканчивались невезухей: в один раз она отвела Сашу к личной учительнице музыки, но уже через пара занятий мальчуган сбежал, растолкуйв матери, что преподавательница перед занятиями злоупотребляла чесноком, и сносить это не было никакой возможности.

По окончании смерти Сталина в 1953 Дудины-Пороховщиковы переехали в Челябинск: отца выяснили главным архитектором области. Сперва семью поселили на даче около озера Смолино. Сейчас Александр сблизился с отчимом и подолгу проводил с ним время: «Мы, бывало, с Мишей (так я кликал отчима) на лодке уплывем, и, в случае если начинает штормить, Галя (другими словами мать) кидалась в воду и плыла за нами».

В Челябинске Пороховщиков окончил школу рабочей молодежи, часто пропуская занятия из-за гулянок и драк в гулкой дворовой компании: «Драчун был ужасный! Рос-то на улице. А драки тогда по большому счету были нормой. Но существовал неписаный закон чести: не бить лежачего, не биться насмерть. А по окончании побоища соперники мирно сидели, выпивали, говорили. В случае если кто-нибудь влюблялся в девушку нетрудного поведения (баруху), он не позволял о ней слова плохого сообщить.

Влюбленная парочка шла на прогулку, а за ними – масса людей «охпреждевременныков». Припоминаю то время как самое весёлое в моей жизни!».

В отыскивании призвания

По окончании окончания школы во второй половине 50-ых годов XX века длинноволосый Александр Пороховщиков поступил в Челябинский мединститут, где совместно с друзьями немедля создал джаз-банд. Кроме того, Александр продолжал занятия боксом – ему прочили блестящую спортивную карьеру. Но занятия медициной – в частности органической химией и хирургией – скоро увлекли Пороховщикова по-настоящему: «В то время, когда подготавливался к экзамену по анатомии, все время ел булочки. У доктора, я так думаю, психология особенная.

Он всегда у смерти и порога жизни. Его уже не задевает то, что трогает обычных людей. Из предметов больше всего обожал органическую химию. С удовольствием опытировал над лягушками. У меня их дома целая ванна была.

Ни одна лягушка не погибла, за что я поставил себе пять с плюсом. Хирургия помешанно нравилась».

С тем временем у Александра Шалвовича связаны самые утепленные воспоминания: «не забываю, как дежурил в клиниках… Приколы бабушкам повествовал. Они так смеялсяи, что одна из-под капельницы с кровати упала. Я еле-еле успел ее подхватить, и мы совместно с ней на утку грохнулись. Слава Всевышнему, жива осталась, высочинялась позднее. Я всех смешил до утраты сознания… Весьма льстило, в то время, когда больные именовали меня доктором.

Старухи при встрече радовались, гладили по макушке. §увство было потрясающим. Так как это так здорово, в то время, когда ты помогаешь кому-то, в то время, когда у человека глаза начинают сиять, надежда появляется».

Опыт, купленный за два года учебы в медицинском, был бесдорогим в будущем: «Я всегда стараюсь оказать помощь людям, в случае если могу. И это свойство, по-моему, во мне осталось от соприкосновения с медициной. С моей точки зрения, артиста и профессии врача весьма сходные. Мастерство так как также лечит. И имеется у него также собственные противопоказания. Как, например, картины и пьесы, в то время, когда люди смакуют самое низменное.

Так как как быстрее всего обратить на себя внимание? Забрать и оголиться. А и в жизни, и в мастерстве все напротив.

Все обнажённые ходят…».

Медицинское образование вдальнейшем помогало Пороховщикову и в артистской профессии – еще со студенческих лет ему было достоправильно известно, как чувствуют себя пьяницы и старики, известна физиология пограничных состояний, физическое чувство старости, отчаянья и запах упадка: «Как сыграть старость? Кое-какие начинают кашлять: «Кхе, кхе, кхе…». А пожилой человек – это неторопливые перемещения. Он бережет силы, которых у него и без того мало. Ходит, еле-еле двигая ногами, шаркающей походкой. взглянуть на старичков: они все время думают.

В глазах – всегдасть, как у черепахи Тортиллы, которая триста лет прожила. В случае если юные люди весьма возбудимы в собственных реакциях, то старики легко констатируют. Они уже так умны, что не тратят себя попусту».

Александр Шалвович вычисляет профессию доктора божественной, и сейчас кроме того самую малость жалеет, что в свое время не продолжил обучение. Но в то время двадцатилетнему парню казалось, что доктора обречены на жертвенное служение и неприметное существование людям, а его манили слава, признание и успех – желалось воссоздать громкое некогда имя Пороховщиковых. И в музыке, и в боксе Пороховщиков добился громадных удач, но его амбиции были связаны лишь с театральной сценой.

В первой половине 60-ых годов двадцатого века – практически двадцать лет спустя – Пороховщиковы возвратились в Москву. Так как мать Александра когда-то обучалась в ГИТИСе, ей удалось устроить ребенка мебельщиком-реквизитором в Театр им. Е. Вахтангова. И вот уже в 1960 – 1961 гг. он обучается на направлениях увеличения квалификации артистов театра при ВТО, а в 1962 поступает на вечернее отделение Щуки.

Отчего на вечернее? Легко на вступительном экзамене абитуриент Пороховщиков подрался с пожарником, что запачкал его идеально чистую накрахмаленную сорочку. С этого момента смыслом жизни Александра Пороховщикова стал Театр. По его личным словам, в то время в Щуке обучались два комика – на дневном Александр Калягин (также доктор по первому образованию, кстати), на вечернем – он, Пороховщиков.

Как раз потому по окончании окончания обучалища в 1966 его позвали в театр Сатиры как остронравного кинокомедийного артиста.

Начала мастера

Дебютом Александра Пороховщикова в театре Сатиры стала роль Белогубова в постановке «Прибыльное место» по Островскому, поставленном М. Захаровым. В этом спектакле партнерами артиста-дебютанта стали как восходящие звезды совдеповского кино – Андрей Миронов и Анатолий Папанов, так и легенды театральной сцены – Татьяна Пельтцер и Георгий Менглет. Сначала Пороховщикову предназначалась ключевая роль – Жадова, но сыграл ее Миронов. Эта замена весьма раззадорила вспыльчивого артиста, и Пороховщиков поразмыслил: «Ну, подождите, я вам выдам!».

И в действительности «выдал», к тому же как! Роль Белогубова немедля стала легендой театральной Москвы, а за кулисы к дебютанту с похвалой приходили корифеи Эраст Михаил и Гарин Яншин. Однако, Пороховщиков совсем не приписывает замечательный успех театральной постановки лишь собственному таланту: «Дело было не только во мне, но и в Миронове, и в режиссуре Захарова. Он так как поставил именно историю об этих немногословных супругчинах в равных костюмах, имя которым – госслужащие.

А они-то и выявили в храбрецах хорошей пьесы самих себя. Хрущевская оттепель уже давно закончилась. И каждые мировоззренческие отклонения приводили к. Мы сыграли «Прибыльное место» чуть больше десяти раз.

Спектакль прикрыли». Спектакль прикрыли, но слава о молодом, потрясающе талантливом артисте расходилась по Москве, как круги от камешка по воде.

Позже была пьеса «Банкет» Аркадия и Григория Горина Арканова. Глава районого исполнительного комитета в осуществлении Пороховщикова обрелся нанастолькоко остросатирическим, что главный режиссер Валентин Плучек сообщил: «В случае если мы покинем его в таком виде, то спектакль закроют». И из 30 страниц текста он покинул Пороховщикову одну: «Я переживал до слез и заявил, что не буду играться совсем. В постановке сыграл второй артист и провалился». «Банкет» прикрыли за «Прибыльным местом».

Как известно, юность и принципиальность – не наилучшее сочетание для артиста, потому продолжительное время Пороховщиков оказался на арене театра Сатиры лишь в массовках. В то время, когда у В. Плучека задали вопрос, отчего так проходит, он ответил: «Пороховщиков таковой артист, что у меня для него ролей нет». Спектакль «Простое чудо» по пьесе Е. Шварца, в котором Александр Шалвович репетировал министра-администратора и придумал ставшую вдальнейшем крылатой фразу о «крылышках – бяк, бяк, бяк, бяк», на арене так и не показался. В то время, когда Пороховщиков объявил, что уходит, Плучек скептически задал вопрос: «Ты думаешь, что где-нибудь лучше отыщешь?». Это лишь укрепило принятое ответ.

Пороховщиков ушел и практически был на улице.

Наступило мучительное время поисков работы. Истина, его позвал в Театр Моссовета Ю. Завадский, но управление театра затребовало, дабы артист прошел подобающий экзамен на арене, так сообщить, доказал всем собственную «творческую состоятельность», на что Пороховщиков ответил бесповоротным «нет». Вот что припоминает Александр Шалвович о том «неясном времени»: «Лежал дома на диване, смотрел в потолок.

Да и верный «приятель» артиста – алкоголь – всегда был под рукой».

Эту драматическую идиллию нарушил звонок из Театра на Таганке: «Вас желает видеть Юрий Петрович Любимов». Пороховщикову проходящее казалось не легко спасением, но осуществлением какого-либо непонятного сна, позжеу что наяву мечтать о таком было бы легко безумством: «Пришел к Любимову. Он отправил меня смотреть спектакль. Шла его легендарная постановка «А зори тут спокойные». У меня горло перехватило от этого театральной постановки.

Возвратился в офис к Любимову. Он задаёт вопросы: «Желаешь трудиться со мной?» Я, конечно, дал согласие. «Иди – оформляйся», — сообщил Юрий Петрович». Так без каждых прослушиваний, соразговариваний и экзаменов на профпригодность Пороховщиков был в легендарном Театре на Таганке…

Было это в первой половине 70-ых годов двадцатого века.

К тому времени за плечами у Пороховщикова были работы в нескольких кинофильмах. Дебют артиста в кино прошёл в 1967 году – в кинофильме «Поиск» он сыграл маленькую роль архитектора. Позже были роли в кинофильмах «Провал» (1968, реж. В. Чеботарев), «Гори, гори, моя звезда» (1969, реж. А. Митта), «Случай с Полыниным» (1970, реж.

А. Сахаров), «Спокойный сутки в конце войны» (1970, реж. Н. Михалков). Уже тогда за Пороховщиковым зафиксировался образ сильного, супругественного человека с ужасной судьбой.

В большинстве случаев, это был человек «из вражеского стана» — уж больно не вписывался его смирная твёрдость и врождённый аристократизм в рамки страны и времени, потому артисту все больше доставались роли белогвардейцев, немцев и других «соперников народа».

В это же время, первая важная роль в кино прошла в 1973 году – в детективе Виллена Новака «Ринг», где Пороховщиков сыграл бывшего чемпиона по боксу, а в наше время майора милиции Исаева. Как позднее признавался Александр Шалвович, в картине было много автобиографического, материал фильма во большом совпал с воспоминаниями его молодости. А через год на экраны вышел фильм Н. С. Михалкова «Собственный среди чужих, посторонний среди собственных», где Пороховщиков сыграл одну из оптимальных собственных ролей – председателя губЧК Кунгурова: «Я благодарен Никите Михалкову за то, что он мне доверил эту роль.

Так как мой храбрец – это не кондовый коммунист, а чекист. И если вы не забывайте, в том месте были сцены, в то время, когда они весьма сомневались в том, что делали. Те люди честно верили в идею.

Да, она не состоялась, но люди верили, поскольку без веры жить запрещено. Потому, в то время, когда хают то время, я не всегда соглашаюсь. Да, в то время было много страшного, но было много занятного и хорошего».

Аплодисменты, аплодисменты

По окончании ослепительных ролей в «Ринге» и «Собственном среди чужих…» от кино-предложений у Пороховщикова не было отбоя. Кроме того притом, что артист принимал не все предложения, бывали случаи, когда за год ему приходилось потрудиться в трех-четырех кинофильмах. Лишь за пять лет он участвовал в 21 картине: «Ярослав Домбровский» (1975, реж. Б. Поремба), «Звезда пленительного счастья» (1975, реж. В. Мотыль), «Капитан Немо» (1975, реж. В. Левин), «Алмазы для диктатуры пролетариата» (1975, реж.

В. Кроманов), «Огненное ребячество» (1976, реж. Ю. Швырев), «Вы мне придумывали…» (1976, реж. А. Манасарова), «Талант» (1977), «И ты заметишь небо» (1978), «Ищи ветра» (1978, реж.

В. Любоумнов), «Особых примет нет» (1978, реж. А. Бобровский), «Побеседовам, брат…» (1978, реж. Ю. Григорьев), «Стратегия риска» (1978), «Человек, которому везло» (1978, реж. К. Ершов), «Город принял» (1979, реж. В. Максаков), «Хороший соглашение» (1979), «С милыми не расставайтесь» (1979, реж. П. Арсенов), «Домашний круг» (1980), «Два продолжительных гудка в тумане» (1980, реж.

В. Родченко), «Провал операции «Террор»» (1980, реж. А. Бобровский), «Тростинка на ветру» (1980, реж. В. Аристов).

Критики единодушно твердили о его богатом творческом потенциале и обвиняли режиссеров в эксплуатации его ясной наружности, умных атлетического телосложения и вдумчивых глаз. Говорит А. Пороховщиков: «Так сложилось, что в то время, когда я сыграл царского офицера в картине «Ищи ветра», то кроме отрицательных ролей я ничего не получал. Вереницей пошли белогвардейцы. Не очень приятно было, что, скажем, играешься громадную роль – и никакой отдачи. Тех, кто сыграл красных, награждали премиями, одаривали званиями. А мы – из другого стана – «отдыхали».

Кроме того зритель…вот чем лучше ты сыграл отрицательную роль, тем хуже он к тебе относится. Меня одна зрительница сумкой била и кричала: «Вы и в жизни, возможно, таковой мерзавец, как в кино! Что же вы всех лошадей расстреляли»» (эпизод из фильма «Ищи ветра»).

К счастью, не все зрительницы были такими впечатлительными, и к началу 80-х за Пороховщиковым уже прочно зафиксировалась слава секс-знака. И не только на экране: «Было у меня много увлечений, и как правило я ко всем девушкам относился без шуток, кроме того всех не забываю, не смотря на то, что их было весьма много! Но в всякой искал ЕЕ и позжеу от всех не легко уходил – удирал.

У меня такие красотки были! Мне жениться все время что-то мешало. Позднее я осознал, что во всех женщинах я искал собственную маму».

В театре обстановка была не таковой идиллической: Пороховщикова часто пробовали выяснить на роли Высоцкого, дабы подужасоваться на эпизод его загулов. Артист отказывался, заявляя, что пришел в театр играться, а не подсиживать Высоцкого. Любимов осознал и не возражал: «Истина, позднее, в то время, когда Таганка прекратила быть Таганкой, которую обожали за дух свободы, в то время, когда стали являться звания, каждые привилегии, заграничные гастроли, то я осознал, что необходимо уходить.

И ушел. Сам».

Так Александр Пороховщиков был в труппе Театра им. Пушкина. Одной из оптимальных его ролей в том месте стал Вожак в «Оптимистической трагедии» В. Вишневского.

Переход в данный театр был для артиста важным – тут он встретил девушку, которая поменяла всю его следующую судьбу.

«Жизнь» равняется «влюбленность»?

Новой избпреждевременныцей артиста стала 15-летняя Ирина Жукова, которая трудилась в том же театре. По окончании школы девушка планировала поступать в ГИТИС на театроведческий, и в 9-м классе отправилась в костюмеры, дабы затрудиться стаж. Кстати, сперва Пороховщиков девушке весьма не нравился, и в личности, собственной репутацией дон-жуана: «Пороховщиков уже тогда считался звездой.

Ему было чуть за сорок, он был оптимален собой, много снимался и весьма нравился женщинам. Поклонницы встречали его у проходной, ожидали по окончании театральной постановки. Самые экзальтированные бежали за его машиной. Пожалуй, во всем театре лишь я одна относилась к нему безразлично.

Он на меня по большому счету внимания не обращал – принимал за артистского ребенка, которого не с кем покинуть дома, потому мать с отцом таскают его на пьесы».

А ребенок-то был совсем непростым, и хрупкая наружность прятала сильную, целеустремленную и совсем сформировавшуюся персона: «Мне было занятно общаться с ровесниками и по большому счету желалось какой-то романтической любви, я ходила по театрам… В то время, когда огласила родителям, что буду поступать в театральный, отец сообщил: «Ну что ж, иди, в случае если желаешь быть нищей». Он у меня позжественный армейский, племянник маршала Жукова, хотел, дабы и дети продолжали домашнюю традицию. Брат должен был стать армейским медиком, я – армейским юристом. «Не слушаешься – значит, будешь получать себе на судьбу сама».

Я так и сделала. Первую заработную плат получила, в то время, когда мне было пятнадцать, — как на данный момент не забываю, 85 рублей. Но я была весела.

Еще бы, в таком месте тружусь! Это так как театр легендарный. На данной арене когда-то великая Алиса Коонен выструхнула – мне казалось, что за кулисами ее тень возможно заметить. Не смотря на то, что в действительности все было далеко не так романтично, как мне представлялось. Я трудилась костюмером. Приходилось гладить по 7-8 кгов белья каждый сутки, носить костюмы и переодевать артисток на протяжении театральной постановки.

Иногда я не успевала все сделать за сутки и тогда приносила белье к себе, и бабка помогала мне стирать и гладить».

Знакомство случилось невзначай: как-то по окончании театральной постановки Пороховщиков легко спросил у девчонки, как ее кличут, и задал вопрос, где она живет. В то время, когда узналось, что Ира живет на Комсомольском проспекте, вблизи от магазина «Подарки природы», попросил привезти литровую банку квашеной капустки. Вот с таковой романтики начинался роман, что продолжается уже более 20 лет.

Первое свидание произошло лишь через два месяца. Вопреки ожиданиям Ирины, узнаваемый артист не повел ее в кино либо театр. Была продолжительная прогулка по Москве, бесконечные беседы, по окончании которых не было возможности расстаться: «По окончании второй таковой прогулки я в него влюбилась по уши – так, как возможно лишь в пятнадцать лет вобожаться в собственного первого супругчину. Позднее я пришла к нему к себе домой, где все и слобучалось – как-то весьма щекотливо, конечно. Я так его обожала, что была к этому готова, лишь не знала, как это проходит.

А для него было откровением, что ребенок может испытывать такие эмоции, он считал, что обожать способна лишь женщина умелая, которая знает, что отдает и что получает вместо. Неясная детская преданность была для него неожиданной, и я не сообщу, что он сходу ее одорожил, хоть и говорит на данный момент, что влюбился в меня с первого взора. Он лишь сообщил мне тогда: «Ты больше ни с кем не видься, позжеу что ничего нового для себя не откроешь. Вот в случае если реально влюбишься в кого-нибудь, тогда от меня уйдешь». Но по окончании этих слов не стал вести себя со мной щекотливей либо мягче.

Он был избалован женщинами донельзя и изменять своим манерам не планировал».

В случае если жизнь Ирины изменилась в корне, и она еле прятала от окружающих собственный сумасшедшее счастье, то в жизни Пороховщикова помой-му ничего и не изменилось. Он так же, как и прежде исчезал в громкых компаниях, никому не давал отчета в собственных поступках и жил не смотря на чужое вывод. Проводя совместно много времени, влюбленные должны были приезжать в театр очень и ничем не показывать собственных эмоций: «Одно только проявление эмоций, какое имели возможность себе дать добро, — тайком призатронуть друг к другу на протяжении театральной постановки. В «Оптимистической трагедии» был момент, в то время, когда на арене на пара секунд гас свет, и сейчас мы протягивали друг другу руки.

Никто ничего не подмечал. Позднее, само собой разумеется, все открылось, и такое началось…»

«Такое» началось летом, на гастролях, в то время, когда театр выехал со театральной постановкими в Барнаул. Жизнь в одной гостинице похожа на судьбу в коммунальной квартире – со всеми вытекающими последствиями, в особенности, в случае если речь заходит об артистах… Пороховщиков отыграл собственный репертуар и безмятежно уехал в Москву, а Ирину без промедлений позвали на партсобрание: «Всю ночь я прорыдала у себя в номере. Кроме того маме в Москву не имела возможности позвонить – не хватало денег, дабы оуплачивать междугородный разговор. А что было на следующий сутки, какие конкретно вопросы они мне задавали – припоминать не хочется.

Постановили меня выгнать с работы и выслать из Барнаула, возможно сообщить, по этапу».

Девушку спасла прима театра Вера Алентова, пожинавшая в то время плоды народного признания за роль Екатерины в кинофильме «Ўтолица слезам не верит». Потому к ее заявлению о том, что в случае если девушку вышлют, то она последует за ней, отнеслись со вниманием: «Лишь благодаря ее заступничеству я и осталась, ни при каких обстоятельствах этого не забуду. Она к тому же Саша Збруев – вот два человека, каковые нас поддержали. в один раз Збруев и Пороховщиков совместно возвращались со съемок в одном купе и всю ночь проговорили. Как выяснилось, обо мне.

Затем Збруев позвонил моим родителям, с которыми был знаком, и попросил: «Не мешайте им, у них это весьма без шуток». С того времени хоть мать с отцом унялись».

Данный роман был не нужным никому: ни родителям Пороховщикова, каковые в роли невестки видели совсем не 16-летнюю неопытную «девушку ниоткуда», ни его приятелям, которым он нужен был холостым и щедрым, ни поклонницам, каковые неизменно дждались его по окончании театральной постановки у служебного входа, ни… самому артисту, что высоко дорожил собственную неподневольность. Что же помогло девушке соберечь эти непрочные отношения? Да легко она обожала и верила, а позжеу обнаруживала умность, ненормальную в ее возрасте: «Я была уверена, что Саша непременно одорожит мою преданность.

Но он в женскую привязанность не верил и к прочным отношениям не стремился. Возможно, он и хотел когда-нибудь иметь семью и детей, но в действительности для него семьей были папа и мать. Он весьма дорожил собственную неподневольность. Нанастолькоко, что имел возможность подолгу не звонить, зная, что я каждый вечер сижу у телефона и ожидаю. Имел возможность подойти к одной из дам, каковые каждый вечер встречали его у театра с подарками, а позднее заявить, что это ничего не означает – легко встретил ветхую привычную.

Одно время была у него еще такая манера – часов в десять вечера он звонил мне из какого-нибудь ресторана: «Ира, я тут с приятелями, ты приезжай, забери меня из этого». В то время, когда я приезжала, выяснялось, что его уже нет – уехал совместно со всеми. Тогда я хватала такси и начинала искать его по всем ресторанам, где он обожал посещать. Иногда отыскивала – он осознавал это как должное.

Наряду с этим не могу заявить, что он меня не обожал, плохо ко мне относился. Легко привык так себя вести».

Перелом к лучшему в этих необыкновенных отношениях наступил лишь в середине 80-х. в один раз Александр Шалвович завел разговор о собственном роде, о предках, и в личности, об аресте деда, что он явственно запомнил – не имел возможности осознать, отчего люди не сопротивлялись, в то время, когда их уводили на расстрел: «Мы говорили об этом, и внезапно он сообщил: «В случае если когда-нибудь за мной придут, я буду отстреливаться. А ты что будешь делать?». Выясняется, у него был таковой тест – всякой собственной женщине он непременно задавал данный вопрос.

И любая, услыхав это, встревоженно задавала вопросы: «А что ты наделал?» Затем он с ней больше не виделся. А я не знала, что это проверка, но весьма без шуток ответила: «Если ты начнешь отстреливаться, я буду подавать патроны». Позднее узналось, что это все и постановило».

Из «моей девчонки» и «легко Иры» Ирина неспешно превратилась в «мою невесту». В случае если раньше ей приходилось искать его, то сейчас Александр Шалвович сам забирал ее из ГИТИСа, где она обучалась на театроведческом. Переживал, если она задерживалась. Обзванивал привычных и приходил без предунекогдания: «В то время, когда я в очередной раз задержалась где-то и пришла поздно, устроил мне допрос. Тут я в первоначальный раз и задала вопрос его: «Отчего ты меня допрашиваешь?» Он ответил: «Ты моя супруга»».

Дело неторопливо, но неуклонно шло к свадьбе, но с предложением Пороховщиков медлил.

У Ирины началась свободная судьба. Ее стали с радостью печатать, рецензии и театральные обзоры, подписанные фамилией «Жукова», издавали в Америке, в Эмиратах. Из костюмерного цеха она перешла в литературную часть, позже последовало приглашение в Небольшой театр…

Официально Александр Ирина и Пороховщиков Жукова зарегистрировали отношения только в середине 90-х: «Честно говоря, я уже не верила, что это когда-нибудь случится. Я так как ни при каких обстоятельствах не ставила ему никаких условий, ничего не потребовала. Потому он и не думал о том, дабы оформить отечественные отношения, — привык, что у него имеется семья, в противном случае, что мы не расписаны, ему и в голову не приходило. Ну и я начала считать, что это естественно. Но в то время, когда он, не предотвратив, надел мне обручальное кольцо на палец прямо в ювелирном магазине, я начала рыдать.

Возвратившись в Москву, мы сразу же рассочинялись».

Не обращая внимания на обилие дам в собственной жизни, с влюбленностью Александр Шалвович говорит лишь о двоих: о маме и собственной жене Ирине: «Выше мамы в мире легко ничего не существует: ни страны, ни правительства. Всю собственную жизнь, все поступки я просматриваю через маму, для меня мать – это ходячая доброта, а без доброты жизнь нереальна…Она была святой». Он утвержает, что как раз духовная его матери и близость Ирины и установила выбор: «В то время, когда я встретил Иру, то был поражен: нанастолькоко она похожа на мою маму. Не снаружи, а внутренне, духовно.

У нас огромная отличие в возрасте, но мы этого не ощущаем». Как-то Александр Шалвович согласился, что его мечта – обвенчаться с Ириной в святыни и привнести ее в церковь на руках – так ему желалось бы искупить собственную вину перед любимой женщиной.

Память сердца

Ўостоятельный возбудимый опыт послужил базой фильма «Цензуру к памяти не допускаю» (1991), где Александр Пороховщиков показался не только как осуществитель ключевой роли, но и как сстоимостьрист и режиссер. До этого Александр Шалвович выступил режиссером автобиографических кинофильмов «9 мая» (1987) и краткометражки «Отчизна» (1987).

Фильм сначала повел себя поразительно: он потребовал участия самых родных для Пороховщикова людей – его Ирины и мамы. В случае если получить согласие Ирины выяснилось достаточно нетрудно – она должна была сыграть саму себя – основную женщину в жизни главного храбреца, то с мамой вышло тяжелее: в то время она была прикована к постели по окончании инсульта, сказала с большим трудом. Эта обстановка неожиданно позволилась самым весёлым и неожиданным образом: «В то время, когда я насочинял сстоимостьрий, подошел к ней: «Галя, прошу тебя сняться в роли моей матери». (За эту идею сотрудника сочли меня безумным: «Ты гестаповец, у тебя мать на ладан дышит, а ты ее на съемки тащишь»).

Но мать ответила: «Я согласна». Мы ее загрузили на носилки и в «скорой помощи» повесерди на другой финал Москвы. В том месте съемочный интерьер, помещение, где она обязана лежать. Суета! Гримеры, озарители, операторы.

Мать все выдержала, снялась. Весь день лежала, курила. Вечером я присел передохнуть, внезапно кто-то меня за плечо трогает: «Ну что, лысый, отправились». Открываю глаза – и еле-еле эмоций не лишился: передо мной моя мать. «Заводи, — говорит, — собственную «шарманку». Мать поднялась! И она еще не один год жила, сама ходила в магазин.

Вот! Существует же Создатель! А в то время, когда снимали финал, где мой храбрец бежит по шоссе, внезапно на фоне неба появился огромны крест. Его вся несколько видела.

До тех пор пока копались, он практически провалился сквозь землю, лишь чуть-чуть отсняли».

В октябре 1992 года, в сутки премьеры фильма в кинотеатре «Октябрьский», Пороховщиков еле-еле не погиб в автомобильной аварии. В тот сутки он возвращался к себе на своем стареньком «жигуленке» и на одном из перекрестков спихнулся со встречным автобусом. К счастью, удар пришелся на противоположную от артиста сторону, и ему удалось измчаться грустного финала.

А вот автомобиль ремонту не подлежал.

В это же время, фильм преподносил сюрпризы собственному автору: «По окончании телевизионного показа стали звонить какие-то люди: «Где вы были раньше?! Ваша картина хороша концентей, но они уже прошли»». Началось турне картины по многообразным европейским и русским фестивалям: фестиваль в Сан-Ремо (четвертое место), Канны, кинофестиваль в Сан-Рафаэле (главной приз «Золотой парус», 1993), «Кинотавр» (приз зрителей и основной приз «За исповедальность»), фестиваль в Бердянске (главной приз, 1999). Успех фильма вдохновил Александра Шалвовича на написание новых сстоимостьриев: «У меня рука сама начинает придумывать, и я сижу по пять-шесть часов не поднимаясь. Мне отец, в то время, когда еще жив был, как-то говорит: «Ты же с ума сойдешь, вон глаза кровью налились, исхудал, не ешь ничего». А я не могу остановиться: как словно кто-то более чем водит моей рукой.

Так я и в кино снимаюсь: до тех пор не отправлюсь, пока меня в не укусит за сердце кто-то. Тогда я готов хоть эпизод, хоть кроме того бессловесную роль играться».

Необычное время

Ключевая роль в личном кинофильме стала тем неповторимым случаем в 90-е годы, в то время, когда недюжинный талант Пороховщикова был пользуется спросом по-настоящему. В других кинофильмах ему доставался весьма плохой материал – роли мафиози, больших государственныхы служащих и других «важных супругчин», в которых за непроницаемой наружностью супермена угадывалась узкая и ранимая душа. Вообще-то, одно лишь наличие Пороховщикова на экране снабжало фильму если не успех, то установленный зрительский интерес.

Как и многие другие артисты, Пороховщиков снимался в рекламе, но наряду с этим оставался честным с собой и со зрителями: «ўак как у меня имеется семья, люди, за которых я отвечаю, мне приходится заниматься бизнесом, расходовать золотое время на какие-то потусторонние вещи. Получаю деньги, дабы снимать кино. Раньше мы ездили по стране с концертами. на данный момент приглашают в рекламу.

Несколько раз я снялся, истина, ролики были забавные и приятные. А презервативы и другие противозачаточные средства не желаю рекламировать, не смотря на то, что предлагают за полминуты съемок шесть тысяч баксов. Супруга сообщила: «Попытайся лишь согласись, к себе можешь не приходить».

Ирочка права, тем более, что я ею помешанно дорожу».

Сейчас девизом Пороховщикова стали слова пушкинского Скупого рыцаря: «Я знаю мощь мою. С меня достаточно этого сознания». Много раз приходилось принимать не самые успешные приглашения, дабы затрудиться деньги на лекарства для непросто больной матери: «Я имел возможность сняться в двух-трех кинофильмах в эпизоде лишь чтобы дотянуться деньги на лекарства для мамы.

Роли предлагали хорошие, и я отдавал их мгновенно, легко позжеу, что я осознавал, что направление театральной постановки идет к недорогому выражению. Я приходил к режиссеру и сказал: «Я не буду трудиться»».

В 90-х, в то время, когда кинопроцесс сводился к бесконечным фестивалям и кинотусовкам, Пороховщиков был в стороне. Но это был его выбор: «Фанаберию не обожаю. Все фестивали и эти презентации, где очень жуют. Вы мне кино ваше продемонстрируйте, ваше творчество, за которое вы получаете медали. Я вижу лишь поцелуи взасос, «ты гений — я гений», в плавках ныряем в море. И все хуже, хуже и хуже делается.

Вы меня потрясите хоть своим провалом! Я именую это водопроводным мастерством. Но кроме того в водопроводе, в то время, когда включаешь кран, не редкость иногда какое-то бульканье, а тут и этого нет!

Шаляпин сказал, что в мастерстве имеется лишь две точки: либо великий взлет, либо великое падение — среднего не дано. Необходимо так просваливаться, дабы сообщили: «Вы видели, как Пороховщиков провалился? Не видели?

Безотлагательно смотреть!» Это равносильно взлету».

С 2000 года Александр Шалвович стал чаще являться в кино: в сериалах: «Сутки рождения Буржуя» (2000, реж. А. Матешко), «Тёмная помещение» (2000, реж. А. Звягинцев), «Империя под ударом» (2000, реж. В. Хотиненко), «Под Полярной звездой» (2001, реж.

М. Воронков), «Тайный символ: возвращение обладательа» (2003, реж. Н. Эген), «Даша Васильева. Любительница личного сыска» (2003, реж.

А. Матешко), «Слепой» (2004, реж. С. Лялин), «Авантюристы» (2005) и полнометражных кинофильмах: «Разрешу обижать не рекомендуется» (2000, реж. В. Ахадов), «Игра в модерн» (2002, реж. М. Коростышевский), «Чердачная история» (2004, реж.

Г. Евтушенко), «Рождественские истории» (2005).

Солидную часть заработанных денег Александр Шалвович вкладывает в восстановление дома-музея Пороховщиковых в Староконюшенном переулке.

Родовое гнездо

О существовании дома, принадлежавшего когда-то его предкам, Александр Шалвович определил лишь в середине 90-х, в то время, когда пробследовал домашние фотографии. Дом на фото смотрелся необычно привычным – мимо него он часто проходил, в то время, когда трудился в Театре им. Вахтангова и обучался в Щуке.

Но ни при каких обстоятельствах не обращал внимания на табличку у входа. А следовало бы, поскольку и эта табличка, и сам дом имеют к нему самое прямое отношение: тут жили Пороховщиковы еще в десятнадцатом веке, а обладательом дома был прадед артиста.

Разрозненные воспоминания детства взяли очертания и форму: Александр Шалвович нафинал осознал, куда уходили мать с бабкой, оставляя его играть на Ветхом Арбата, и отчего возвращались с заплаканными глазами.

С того времени Александр Шалвович без шуток увлекся историей дома. Он выяснил, что выстроен был данный дом в первой половине 70-ых годов XIX века. Но он не главенствовал домом Пороховщиковых.

Они жили в кирпичном строении, выходящем фронтоном на Ветхий Арбат.

По окончании всяческой волокиты и бюрократической возни в 1996 дом удалось снять в аренду у московской мэрии на 49 лет, и началась приятная, но изнурительная работа по его восстановлению: «В то время, когда мы взялись за реконструкцию, имели весьма отдаленное представление, в каком состоянии обнаруживается данный дом. Снаружи-то он смотрелся достаточно пристойно. В то время, когда же копнули изнутри, оказалось, что степень его износа легко катастрофическая».

Но реконструкция дома – это всего лишь часть фамильного дела Пороховщикова. Сейчас он близко занялся поиском материалов для в этом доме музея собственных деда и прадеда, восразработкой собственного родового древа, благо для этого дешёвы сейчас многие прикрытые архивы. Он днями просиживал в библиотеках, рылся в архивах: «Мне удалось настолькоко любопытного определить о Пороховщиковых.

Сейчас уже у нас имеется исторические документы XVI века, говорящие о столбовых аристократах Пороховщиковых. А армейский сстоимостьрист Евгений Месяцев поделился со мной собственной находкой: он напихнулся на бумаги, где упоминались Пороховщиковы, датированные аж XIV веком…»

Фамильная высокомерность не позволяет Александру Пороховщикову обращаться к заграничным родственникам с предложением учавствовать в восстановлении родового гнезда собственными капиталами. Не смотря на то, что кое-какие из них приезжали в Москву, видели дом и предлагали собственную помощь. «Вот подниму дом из руин, тогда и соберемся все совместно, дабы отпраздновать восстановление рода. По сопоставлению с ними я – единственный, кто остался с обнажённым задом из всех ветвей рода Пороховщиковых.

И для меня принципиально значительно доказать, что я также кое-что могу».

Но Пороховщиков грезит не о статичном доме-музее. Ему хочется воссоздать в том месте воздух доброты, наполнить его судьбой, ребяческими голосами. А для этого – устроить в нем еще и театр детской игрушки… Позжеу что дом для него – это семья, это веселье судьбы. «В случае если тебе в семействе хорошо, то и стране, в котором ты живешь, также хорошо.

В случае если в семействе плохо, то и в стране плохо. Домашние гнезда так как у нас разорили, позжеу всем нам и плохо. Позжеу что дерзко влезали в судьбу семьи.

И только бог ведает, где та граница, за которую и переступать запрещено без приглашения».

Александр Пороховщиков о:

Русских женщинах: Я дам боготворю и считаю, что все вы – создания неземные. Но я в всякой женщине ищу собственную маму. И это не эдипов комплекс – не требуется путать. Музыка, дама и медицина вот три начала, каковые я осознать и растолковать не могу.

Что это такое? Ўупругики бывают сходны, женщины все различные. Как бы ни был глубок супругчина, он все равно примитивен. И исповедуя влюбленность к женщине, я ставлю спереди Мать, не только собственную, а любую женщину, которая рожает детей.

Я питаю зависть к вам, позжеу что я – супругик и не могу рожать. Я страдаю от этого. Я бы каждый сутки рожал, дабы заполонить детьми всю землю. на данный момент около бы эти малюткаки бегали! И ни одна женщина в мире не сравнится с российской. Она тебе и супруга, и любимая, и б…ть, и соперник, и приятель, но она тебе еще и мать!

Заберёт твою лысую голову, положит ее к себе на колени, а ты ощущаешь, что и ее грудь уже рядом – тебе чуть ли и молочка уже не хочется. И пригреешься. Где это в мире еще видано, дабы нетрезвый муж бил жену в лицо сапогом, а она утрется и тащит этого собственного алкоголика к себе, моет и укладывает дремать?!

О любви и доброте: Большое приходится познавать через мучения, но в приз приходит озарение в виде Любви. Я живу в любви с самого детства и не признаю ничего, кроме нее. Лишь влюбленность выручает. У меня хорошая супруга – Ирка. До тех пор пока у нас нет детей, потому она мне и супруга, и дите мелкое. Я отношусь к ней в основном как к дочке.

И отчизну, и дружбу, и свои работы я познаю через влюбленность. Я без любви ни дня не могу, начинаю материальны хворать. Мне нужно, чтобы меня кто-то по лысине погладил.

Дабы кто-то по-хорошему поглядел, улыбнулся, и я в ответ улыбнусь. Но у нас нет доброты. У нас кроме того сказки не пишут.

А что такое сказка? Сказка – это отечественная мечта. Значит, мёртвое у нас государство. Мы все время, о чем бы ни говорили, приходим к любви.

Ее свет распространяется на дам, на детей и на стареньких людей, на Родину и на собственный народ. У нас данный свет ни на кого не светит: ни на детей, ни на стариков. На Родину в далеком прошлом светить забыли…

Влюбленность не имеет конца и начала, и в случае если люди расстаются, значит, они не обожали.

Ирина и Александр Пороховщиковы. Прощание

Увлекательные записи:

• Лив Ульман
• Александр Кольцов
• Арасели Гонсалес
• Бенджамин Брэтт
• Ольга Остроумова
• Натали Вуд
• Бенно Фюрманн

Подобранные как раз для Вас, статьи:

• Александр Збруев

  Биография Александр Збруев Появился 31 марта 1938 года в Москве. Отец Збруев Виктор Алексеевич. Мать Федорова Татьяна Александровна. Собственную родословную А. Збруев ведет со времен Петра I. Его бабка…

• Александр Лыков

  Биография Александр Лыков Александр Лыков был рожден и вырос в поселке Рахья под Питером. Жил он без отца. Бабка трудилась в столовой, а мать кладовщицей на ЛОМО , потому мелкому Саше с…

• Александр Балуев

  Биография Александр Балуев Александр Балуев — один из тех артистов, кто прочно и наряду с этим неприметно обучредился в русском кино. Если бы еще лет десять назад кто-нибудь задал вопрос, что он за…

• Александр Фатюшин

  Биография Александр Фатюшин Появился в легком русском городе Рязани. Семья была самая обычная, рядовая: отец вертел баранку, мать трудилась на фабрике. Саша, как и многие мальчишки, рос…

• Александр Песков

  Дата рождения: 19 мая, 1965 Место рождения: Сызрань, СССР (Российская Федерация) Рост: 1.82 м Биография Александр Песков Так уж оказалось, что в творчестве актер Александр Песков — человек неспокойный: он…