Биография Рина Зеленая
«ОНА была похожа на мальчугана, что похож на девчонку» — так онравизовала молодую Рину Зеленую сочинительница Вера Инбер.
Она и взаправду не казалась женщиной-вамп: маленькая, с фигурой, далеко не совершенной. В то время, когда она входила в помещение, ее не подмечали. Не подмечали, пока она не открывала рта.
Но стоило ей заговорить — и никто уже не сводил с нее глаз, все видели броскую красавицу, обворообитательную, умную, покоряющую. Это подтверждают и записи в ее мелком, размером со спичечный коробок, альбомчике:
Устрой всемиролюбивые смотрины
И созови целый женский пол,
Но я уверен: лучше Рины
Ты никого бы не отыскал.
С. Маршак. 1944 г.
Данный альбомчик в кожаном футляре с инкрустацией из слоновой кости, с золотым обрезом был подарен ей на именины в 36-м году. Первая же запись — конечно, в стихах — была посвящена ее проигрышу в большой теннисе. В те годы спорт в артистическом мире не был так популярен, как на данный момент.
И в то время, когда Рина Зеленая оказалась в театре с коньками либо ракеткой, ее сотрудники были весьма изумлены. А она всю жизнь была весьма спортивной: теннис, коньки, бильярд, гребля…
А вот еще один пример из альбома:
…И академик, и храбрец,
И мореплаватель, и пилот,
И музыкант, и переводчик —
Поклонников твоих тут рой…
Какая смесь лиц и одежд,
Племен, наречий, состояний!
Из хат, из келий, из темниц
Сошлися все тут для признанья:
Пора стать Риночке Зеленой
Наблизкий, а не заслуженной.
В. Качалов
В то время, когда ее задавали вопросы, получила ли она звание наблизкий СССР, она отвечала: в случае если и дадут, то за сорок пять мин. до смерти. Самое немыслимое: она практически отгадала. 1 апреля 1991 года, именно в то время, когда ее не стало, родственникам передали, что ей присвоено это звание.
Зеленая — это фамилия
ПОЯВИЛАСЬ Рина (в действительности — Катерина) в Ташкенте, в семействе несущественного государственного служащего Василия Зеленого (как видите, Зеленая — это не псевдоним, а настоящая фамилия пнечастов). По-мальчишечьи лазала по деревьям и, умостившись на толстой ветке, просматривала собственную любимую Лидию Чарскую. Обучалась хорошо, в основном, дабы не огорчать своих родителей, каковые переживали из-за брата старших и неуспехов сестры.
А позднее отца перевели в девчонку и Москву отдали в гимназию фон Дервис, в Гороховском переулке. Ей было практически двенадцать, в то время, когда началась Первая мировая. ўак как немцы стали соперниками, гимназистки демонсрасходовавно прекратили обучать германский язык, и, само собой разумеется, «мадмуазель Зеленая» в их числе. Но уроки рукоделия она бойкотировала в одиночку. До тех пор пока девчонки шили, Рина, ко общему удовольствию, просматривала им вслух.
Потому так и не выобучалась кроме того пуговицы пришивать, всю жизнь это делал за нее кто-нибудь. Кроме того на фронте.
Начинала она на протяжении штатской, в поле: выструхнула со своей театральной школой перед красноармейцами, где-то под Царицыном. Школа эта была при Свободном театре, и студийцев производили на сцену в массовках. Ей нравились артистские суеверия и обычаи, наподобие того, что, в случае если обронил текст роли, необходимо сесть на него, прямо на пол.
Нравились артисты, каковые с ними занимались. Ветхий артист Карпов часто повторял: «Артист ни при каких обстоятельствах не должен хлопотать мордой». И еще: «В случае если вас убивают в четвертом акте, запрещено уже в первом вылезать с убитым видом».
А убивали тогда не только на арене, но и на фронте, а также на улице: шла штатская война. Артисты-педагоги довольно часто приезжали в театр прямо с выступлений в воинских частях либо на фабриках, с «платами» в руках (полбуханки тёмного либо березовое полено). Отца перевели из Москвы в Одессу, и семья приехала к нему.
У него к тому времени уже была вторая женщина, так что приехали напрасно. Отец со своей новой женой уехал дальше, а Рина с сестрой и мамой остались в прохладной, безлюдной комнате с обнажёнными стенками. Дабы перед сном согреться, мало было укрыться всей имевшейся одеждой. Рина выскакивала из студеный постели и танцевала с веером тёплый «испанский танец» — всем становилось весело, и они засыпали…
Конфрерия Рыцарей Ожестко Театра
ВЕСНОЙ узналось, что в Одессе имеется отличная компания и море театралов-любителей, открывших в подвале театрик «КРОТ» (что расшифровывалось как «Конфрерия Рыцарей Ожестко Театра»). Это были юные, грамотные люди. Они сами придумывали либо переводили пьесы, танцевали и пели, сами шили костюмы. Бедность принуждала хитроумнить.
Артиста задавали вопросы: «Вы спиной к залу поворачиваетесь?» В случае если нет, костюм делался лишь «с лица», а сзади затягивался веревкой либо куском бязи. Режиссером был Виктор Типот, по образованию — химик. Какие конкретно люди входили в худсовет!
Вера Инбер, архитектор Евгений Левинсон, будущий академик, создатель целой школы электрохимии Александр Фрумкин… Вера Инбер сочинила себе и Рине Зеленой диалог двух кукол — французской российской Матрёшки и куклы Мариетты. В финале шли куплеты:
Я — Мариетта, родом из Прованса,
Обожаю поэта Анатоля Франса.
А «Матрешка» в ответ:
А у нас имеется собственный поэт Ўтоличний —
Владимир Владимирович Маяковский.
(Тогда «Матрешка» еще не была знакома с Маяковским. Это позднее они подружатся и будут совместно играть на бильярде.)
Пьесы «КРОТа» имели громадной успех, не хватало, истина, авторов. Катаев и Олеша уже уехали, а Жванецкий еще не успел показаться на свет. А в Москве, по слухам, театральная судьба бурлила, и Зеленая постановилась на отчаянный ход — уехала в столицу.
«Нерыдай»
ТЕАТР себе она отыскала со необыкновенным наименованием «Нерыдай». Отыскала невзначай (не смотря на то, что за любой невзначайстью прослеживается закономерность), проходя по Каретному Последовательности. Это было ночное кабаре с отменным поваром (артистам сохранял надежду бесплатный ужин!). В то время, когда по окончании выступления Зеленая вылезала во дворик отдышаться, повар негромко сказал ей: «Ну, дорогая, сейчас я угощу вас ужином!
Пальчики оближете! Обратите особое внимание — пирожки с нутром телка».
Зеленая пела в том месте песенки на тексты Веры Инбер и Николая Эрдмана. Музыку к ним придумывали Матвей Блантер, Юрий Милютин. Зал был тесный, в русском стиле. Громадная директорская ложа в виде русском печи, отгороженные перегородками ложи завечнотаев. Свободных мест не было, не смотря на то, что стоимости были высокие.
Между столами бегали половые в штанах и сорочках. Один громадный стол, с лавками вместо стульев, выделялся особенно. За ним сидели артисты, сочинители, живописцы.
И меню было для них особое — недорогое, но также вкусное. Ко мне забегали артисты из всех столичних театров, пересказывали театральные сплетни, просматривали стихи.
Придумал и создал «Нерыдай» комик петроградской оперетты А. Кошевский, скоро смекнувший, что нужно зрителю. Его «правой рукой» был Георгий Тусузов, он вел конферанс совместно с Марком Местечкиным. Трудились Игорь и тут Ильинский, и Михаил Гаркави. Кошевский сопротивлялся, но против этих хороших артистов не устоял, и программа стала другой: не для ресторанных визитёров, а для тех, кто пришел для артистов.
Довольно часто приходили ужинать Асеев, Крученых, Мариенгоф, Ардов, из Петризгородь приезжали Козинцев, Трауберг, Кулешов. Представления начинались в полночь, в то время, когда освобождались по окончании пьес артисты, и заканчивались часа в четыре утра.
Воздух в театре была особенная, располагающая к игре, к сочинительству. Кто-то придумал ввести в программу жанр «эпитафии». Вот пример одной из них:
Постой, прохожий, и осознай,
И учредительно прочувствуй:
Кошевский тут полег костьми
За это самое мастерство.
Он погиб, проронив слова:
«Я сделал все-таки большое количество…»
Неспроста целая Ўтолица
Над этим гробом «нерыдала».
Не забывая о собственных другах по одесскому «КРОТу», Рина Зеленая сделала все, дабы Типот с женой перехватались в Москву, и устроила их в «Нерыдай». В то время, когда Типот поссорился с Кошевским, она приняла сторону Типота и ушла из театра. Куда — сама не знала. Выяснилось — в Питер, в «Балаганчик». Трудились много, ездили на гастроли, а денег артистам практически не уплачивали.
Директор сказал, что дает своим артистам возможность дышать свежим морским ветром, — что ж, им этого мало?! На протяжении безденежья Рина ходила кушать к собственной подружке по «Балаганчику», которая жила совместно с семьей. У самой Рины родных в городе не было, а был лишь пустой недорогой номер в «Англетере».
В случае если же заводились деньги, она спускалась кушать в ресторан гостиницы. Но это днем — вечером в том месте было все нанемало дороже. Визитёры — богато бриллиантовые дамы и «одетые» джентльмены в мехах. Это про них Зеленая пела в «Балаганчике» частушки:
Как возвратилась я из бани,
Приставать я стала к Ване:
«Окати да окати
Л.Ориганом де Коти».
Костюм придумала себе сама: сарафан с нижними юбками и кринолином, кофта с пышным рукавом.
По окончании одного из концертов Зеленая познакомилась с Есениным. На протяжении осуществления номера Рины Зеленой и Леонида Утесова в зале началась перепалка а также потасовка. Детальностей Рина не видела, слышала лишь перебранку. Выяснилось, какие-то люди начали оскорблять Есенина. Он начал отругиваться, кто-то из публики вступился — и дошло до драки.
Назавтра Есенин постучал в номер Зеленой в «Англетере». Он пришел проститься за вчерашний скандал. Она заявила, что не серчает, и позднее всю жизнь жалела, что ее единственный разговор с поэтом «был ни о чем и ни за чем».
Она еще трудилась в «Балаганчике», а ее уже пригласили в Москву, в лишь создающийся Театр сатиры. Отправилась с весельею. В труппе — пожилой партнер Тусузов, в том месте же, режиссером, Типот. Программы тех лет были сатирическим обозрением. Первый спектакль — «Ўтолица с позиций» — сюжет о приезжающей в столицу семье перифериалов, ее знакомстве с городом, с учреждениями и людьми, ее похождениях. В одной из сцен семья эта попадала в близко заселенную квартиру.
Раскрывались створки большого платяного шкафа. В том месте выпивала чай с поцелуями юная супружеская пара. В одном из коробок студент зубрил учебник и т. п… «Ўтолица с позиций» и «Мишка, крути!» (пародия на темы кино) имели сногсшибательный успех.
«Господи, помоги удачно начати Театр при Доме печати»
ДВАДЦАТЫЕ-ТРИДЦАТЫЕ годы — время, в то время, когда большое начиналось. И театры появлялись во всех местах, где лишь возможно было поставить подиум и стулья. сочинители и Газетчики-сатирики постановили создать собственный театр при Доме печати. Недлинные сценки, пародии, скетчи, обозрения — то, от чего уже отошел Театр сатиры, начавший ставить громадные кинокомедии.
Конечно же, Зеленую позвали в новый театр. В первой же программе (она и в афише именовалась «Программа № 1»), где для нее не нашлось номера, она придумала его сама. Вылезала, одевшись беспризорником, пела песенку, цыкала слюной через всю сцену, как делают уличные мальчишки, и уходила.
Тут же приходилось возвращаться и выполнять «на бис».
в один раз в Доме печати Маяковский просматривал только что написанную «Баню». На арене находились стул и стол. На столе — стакан и графин.
Перед тем как приступить чтение, поэт дотянулся из кармана чистейший платок, протер стакан и поглядел через стекло на свет. Женский голос из зала: «Носовым платком — чище не будет!» позвал ненеторопливый отклик Маяковского: «Смотря чьим». Позднее он прочел всю пьесу.
Зеленая и ее партнеры по театру, рассудокеется, сидели в зале. В репертуаре их театра не было произведений Маяковского, но было о нем:
Тротуар дрожит столичний,
гром и Шум около идет.
То проходит Маяковский,
Себе монумент несет.
Выполняя куплет, артисты смотрели на сидящего в зале Владимира Владимировича. Он радовался… Но в один раз Тенин спел это именно в тот момент, в то время, когда пришла весть о смерти поэта. Выйдя за кулисы, артисты определили о суициде и были раздавлены. Рина Зеленая записала в собственном ежедневнике: «Как словно бы из судьбы человечества оторвали силой что-то огромное, очень значительное, значительное для всех: и для друзей, и для соперников»…
Не было бы счастья…
НА ОДНОМ из концертов в клубе случилась осечка: аккомпаниатор, с которым должна была выступать Зеленая, не приехал. Что тут делать? Какие конкретно смогут быть песни без рояля?!
Администратор, еле живой от кошмара, умолил артистку «осуществить что-нибудь». Она вышла на сцену и нерешительным ребяческим голосом прочла «Мойдодыр» Чуковского.
Так во второй половине 20-ых годов XX века появилось ее новое образ, породнившее ее с миллионами слушателей и зрителей. И новый жанр: «Риназеленая». Как раз так, в одно слово, придумывали ей письма малюткаи. Собственных детей у нее не было, но были племянники, были сыновья ее супруга от первого брака, а позднее и внуки.
Да и по большому счету мир полон детьми — лишь следий. И она записывала все, что получалось подслушать и что присылали в письмах мать с отцом, а иногда и истории самих детей.
* * *
Отец говорит дочке:
— Не бегай все время к соседям. Ты им, возможно, нужноела.
— Ну что ты, отец! Я пришла к ним, а они сами мне сообщили: «Ну вот, лишь тебя еще тут не хватало!»
* * *
®ный отец везет в коляске двух близнецов. К нему подходит четырехлетняя девчонка, заглядывает в коляску и говорит:
— Дядя, для чего вы положили ваших детей в одну коляску? Разве вы не видите, что они мешают друг другу рыдать?
* * *
Папанин поведал Зеленой про одно послание, купленное им из глухой уральской деревни.
Вся семья считала, что же отправить в качестве подарка отсущественному Папанину? Пятилетняя девчонка сообщила:
— В случае если нам нечего отправить ему в качестве подарка, отправим ему меня.
Рина Зеленая мога обнаруживаеть с детьми верный тон. Не задавала вопросы, как все взвысокие, сколько им лет и как их кличут. Говорила — кроме того с малюткаами — так уваобитательно, что они ощущали неподдельный интерес к их делам. «Ты продолжительно разламывал эту машину?» — задала вопрос она мальчугана с остатками автомобиля. «Продолжительно, — ответил он, — два дня».
Ее авторами стали Агния Барто, Сергей Михалков, Самуил Маршак. Многие тексты себе она придумывала сама. Совместно с А. Барто насочиняла сстоимостьрий известного фильма «целый» сборник и Подкидыш пьес для учебной самоучастникности. «Подкидыш» первенствовал их попыткой придумывать для кино, потому они: а) ничего не опасались, б) не знали, что сначала нужно заключить сделку.
Но сстоимостьрий был принят а также без единой поправки (эпизод необыкновенный!). На съемках «Подкидыша» Рина Зеленая познакомилась с Раневской. Кое-какие сцены фильма снимались прямо на улице Неприятного, и масса людей стабильно окружала съемочную группу. Через много лет Фаина Георгиевна припоминала об этом: «У меня лично было такое чувство, что я моюсь в бане и в том направлении пришла экскурсия работников из Университет гигиены труда и профзахвораваний».
Слова «Муля, не нервируй меня», придуманные Риной Зеленой, стали мучением Раневской на всегда: где бы она ни показалась, мальчишки орали ей «Мулю», а также Брежнев, вручая орден, сообщил ей: «Муля, не нервируй меня».
С того фильма Зеленая с Раневской подружились. Трудились в соседних театрах, а один сезон кроме того в одном — в Сатире. В вопросах житейских Рина Васильевна пробовала забрать боссство, поскольку Фаина Георгиевна была еще хуже.
Имела возможность год проходить в одном пиджаке, причем супругском, в клетку. Вообще-то, обе были хороши и нуждались в опеке и заботе.
«Твой ангел звонил»
ПО СЧАСТЬЮ, Зеленая встретила Ўупругчину собственной жизни, вышла засупруг и прожила с ним много лет, до самой его смерти. Частушка, которую она выполняла на арене, потеряла актуальность:
В «Балаганчике» пою,
Дело не умненое…
Никто засупруг не берет,
Говорят, Зеленая!
Вообще-то засупругом она к тому моменту уже посетила: восемнадцатилетней девушкой выскочила за изрядного супругчину много старше себя, юриста Владимира Блюмельфельда. Брак их был недолгим, она его и не припоминала. Слово «муж» для нее было связано лишь с одним человеком: архитектором Константином Топуридзе, автором фонтана «Дружба народов» на ВДНХ и других хороших проектов. Он был широчайше грамотным человеком, всегда был увлечен какими-то мысльми, занят работой. Она также много выструхнула, гастролировала, так что пересекались они не так уж много.
Харартист у супруга был нелегкий, и она довольно часто на него обижалась. Тогда он доходил к ней со словами: «Хорошо, я тебя прощаю», — и в семействе снова царил мир. Она именовала супруга «мой ангел». Домработница так и сказала ей: «Твой ангел звонил. У него поздно будет заседание.
Дабы ты никуда не уходила».
Иногда, дабы повидать супруга, она приходила к нему в архитектурную мастерскую. В то время, когда его не стало, она записала в ежедневнике: «Всю собственную сознательную судьбу я прожила с человеком глубоко ученым, не говоря о таланте. Мне ни при каких обстоятельствах не нужен был ни один словарь.
А сейчас, дабы разъяснить что-то для себя, я обязана задать вопрос восемь человек».
Ежедневник она вела всегда. Записывала действия личной судьбе, заседания в сатирическом клубе «Чудак», на каковые ее приглашали, путешествия, гастрольные поездки на юг и на Конечный Север, целину, фронт… Позднее она издала собственные ежедневники под наименованием «Разрозненные страницы». Просматривать их весьма занятно.
Литературный дар у нее, несомненно, был. Но основное — был радостный, живой взор на проходящее. Она не уставала делать открытия, изумляться, притягивать людей. В то время, когда ей в один раз внесли предложение слетать в составе группы из 13 артистов на Северный полюс, бесужасно дала согласие. Получила полярное обмундирование (меховые рукавицы, доху, унты и второе), села в Тушине на самолет и понеслась.
Нарьян-Мар. Амдерма. Каменный мыс — Обская губа. Город Игарка — лесозавод, мерзлотная станция. Остров Диксон. Колымские Кресты.
Малюсенький поселок Хатанга, где в первый раз заметила белого медведя. Бухта Тикси. Везде концерты, запланированные и нет.
В бухте Провидения артисты выструхнули перед группой геологов и были потрясены: зрители шли к ним пехом 40 километров в том направлении и 40 обратно. В бухте Угольной до шахтерского поселка гостей волокли трактором: прицепили огромное металлическое корыто на полозьях-бревнах, насыпали, как горох, мешки с почтой, людей, чемоданы. Арфу весерди на тюфяках, на руках.
На перелете из Анадыря к мысу Шмидта темп полета внезапно стал неровным, моторы завыли. Выяснилось — обледенение двигателя, винты заклинило, но до аэровокзала дотащили. И вот — ура! — дали разрешение лететь на Северный полюс, на дрейфующую станцию. От Тикси до полюса летели больше 6 часов…
Чувства от того, что последняя цель путешествия добилсянута, захлестнули всех, кроме того арфу — на ней лопнули все струны. какое количество впечатлений занесено Зеленой в ежедневник! Как любовно схвачены подробности: «Без ружья по лагерю ходить запрещено.
На льдину всегда может прийти медведь. Они не обожают продолжительно плавать в прохладной воде — бродят по льдинам… В то время, когда медведь охотится, он закрывает собственный тёмный шнобель лапой, дабы на снегу его не было видно совсем, а в то время, когда он ловит нерпу, то ложится, обнимает лунку кольцом собственных лап и сходу душит животное в объятиях, еле-еле оно высунет голову из воды»…
Много, много сюрпризов подкинула ей будущее. Основное — она мога их ловить. В то время, когда началась война, она была с театром на гастролях по Альянсу. Театр пробовал возвратиться в Москву, но это было нельзя.
А Рина Зеленая просилась на фронт, в концертную бригаду. Это было возможно, и она получила собственную долю армейских дорог, потерь и бомбёжек. Но припоминать обожала весёлое.
К примеру, о поездке в Тулу. Ехали на автомобилях. Началась бомбежка, шофер приказал выбираться из автомобиля и спешить куда угодно. Ўовместно с двумя артистками она забежала в какой-то подъезд. Находились, прижавшись друг к другу, в сумрачноте.
Послышался омерзительный вой падающей бомбы. Женщины остановились, ожидая взрыва… Но взрыва не было. Тусклый свет из окиска озарил что-то необыкновенное.
Выяснилось: котята. Малые белые котята ползали у их ног. Взрывчатка так и не взорвалась, было весьма плохо, и лишь наличие котят вносило в данный эпизод домашнюю милую ноту…
Возможно, много лет спустя озвучивая котенка в мультике, Рина Зеленая припоминала эти белые комочки под ногами. Ей приходилось сказать в кино каждыми голосами — голосом слоненка, гусеницы а также… карандаша. Снимали ее до неприятного мало. По окончании «Похождений Буратино» она шутила: «Вот я уже и черепахой была. Вижу — людской роли не дождаться, вот я и дала согласие».
И все же как здорово, что эти ленты остались. Остались записи ее голоса. Остались ее истории «для взвысоких про детей».
А также стихи, сочиненные ею совместно с детьми.
Нечеловеческие роли. Рина Зеленая
Занимательные записи:
- Эва Шикульска
- Линда Лавлейс
- Тьяго Ласерда
- Энджела Лэнсбери
- Герман Качин
- Оксана Мысина
- Эдуард Херрман
Подобранные как раз для Вас, статьи:
-
Дата рождения: 4 июля, 1957 Место рождения: Москва, СССР (Российская Федерация) Рост: 1.96 м Биография Дмитрий Назаров — ВАЛЕРИЙ ТОДОРОВСКИЙ как-то сообщил о вас: «Жаль, что один из больших актеров страны…
-
Биография Остин Грин Данный сексуальный телевизионный плейбой неравнодушен к женщинам, обожает хип-хоп и обожает подолгу лежать в тёплой ванне…. ИНТЕРВЬЮ CHARMIAN CARL При подходе к дому Брайена…
-
Биография Виталий Соломин Одно из ослепительных воспоминаний детства — окна в отечественном доме. Между двойными рамами закладывали вату, украшенную осколками елочных игрушек. Окна не по-сибирски…
-
Биография Юрий Богатырев Настоящего Ўостоятельнырева не склеишь, как ни старайся, из обаятельного Егора Шилова из Собственный среди чужих, посторонний среди собственных , привлекательного мерзавца Ромашки…
-
Дата рождения: 28 февраля, 1947 Место рождения: Ленинград, СССР (Петербург, Российская Федерация) Домашнее положение: Георгий Мартиросьян (развод), один ребенок, Анатолий Васильев (развод), один…
